В подарок фэндому

[mystery-shack]

С Новым Годом!

Название: Мой мраморный враг
Автор: Silver Vlad
Бета: нет
Размер: 2000 слов
Персонажи: Диппер Пайнс и прочее семейство в расширенном составе, Билл Шифр
Краткое содержание: Смысл Рождества в том, что мы можем не пережить зиму, а потому будем пить и веселиться. Смысл Хануки в том, что мы победили наших врагов.
Предупреждения: ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство), депрессия. Полное отсутствие Пухли.
Примечание: в 2012 году Ханука длилась с 8 по 16 декабря.
На фикбуке - ficbook.net/readfic/5081557

Всем привет!
Меня зовут Диппер Пайнс, мне тринадцать лет, и у меня ПТСР. (Или так решили мы с дядей Фордом после интенсивной переписки, потому что я НЕ пойду с этим к школьному психологу. Нет, Мейбл, даже не начинай.)
Это ничего, бывает. Я бы на вас посмотрел, если бы вы сражались с демоном из другого измерения и наблюдали, как ваша родня превращается в камень.
Но я не унываю.
Это, в общем, не конец света.
Просто мне сложно спать…

***

В морозный воздух посреди леса чернилами подтекает ночь. Чувствуется, что от холода белки скоро будут падать с деревьев. Пока еще дышать можно. Пока еще. Глубокие фиолетовые тени ползут по снегу, в каждой ямке от сугроба. Совсем глубоко тени черные. Кажется, там притаились разрывы. Кажется, что если посмотреть очень пристально, там мир может стать чем-то другим. Там в мир может прорваться что-то другое.
Когда Диппер приглядывается к теням поближе, ему чудится шепот.
Тени медленно подползают к застывшей фигуре из ноздреватого мрамора, которая по сравнению с неправдоподобно-белым снегом кажется грязно-серой.
Вытянутая четырехпалая ладонь будто приглашает...

***

В бледном голубом свете из окна комната выцветает. Скоро Рождество и Ханука; в их семье справляется и то и другое — как говорит Мейбл, чем больше веселья, тем лучше. Поэтому на спинке кровати Диппера висит гирлянда. Она тоже голубая, яркая-яркая. Медленно гаснет и разгорается. Гаснет и разгорается…
Папа сказал: смотри на нее внимательно, это поможет тебе заснуть. Думать о волнах, которые набегают на берег.
Диппер может думать только о голубом сиянии, которое вспыхивает вокруг черных четырехпалых рук. Свет трепещет и дергается, точно так же, как огоньки гирлянд.
Он стискивает глаза, заворачивается в одеяло.
Не помогает.
Голубые огоньки, голубой свет — он по-прежнему там. Все тонет в голубом свете. Может быть, в нем тонет сам Диппер.
Его трясет, под кожей бродит тревога и усталость. Как хочется спать. Спать невозможно. Нужно идти, делать что-то, бежать куда-то…
Мейбл спит напротив на своей кровати, головой в ногах. Кажется дотянись, и коснешься ее. Родители предлагали завести отдельные комнаты с нового учебного года — разобрать комнату для гостей — они оба отказались. Отложили еще на год.
Сейчас Дипперу невыносимо видеть сестру, ее круглощекое, улыбающееся во сне лицо. Хочется, чтобы никто не видел его. Хочется остаться одному.
Потому что как закроешь глаза — медленные черные тени, которые ползут и ползут по серому ноздреватому мрамору…

***

Всем привет!
Меня зовут Диппер Пайнс, мне тринадцать лет и у меня ПТСР. Это из-за замечательных каникул в Гравити-Фолс. Нет, каникулы правда были замечательные, я ни о чем не жалею. К тому же мы с сестрой спасли мир.
(Ну, или помогли его спасать).
Поэтому я сейчас найду себе силы и встречусь со своим страхом.
Мы с Мейбл уговорили родителей и едем на зимние каникулы в Гравити-Фолс.
Так-то у меня все в порядке.

***

...Черное медленно ползет, обвивает руки, ноги, шею. «КАК НАСЧЕТ ЕЩЕ ПЯТИСОТ ВОЛЬТ?»
Невозможно дышать, потому что ты разучился. Тело скручивает, черно перед глазами. Это не боль, это хуже. Это тошнотворный, томительный ужас, когда ты тонешь, захлебываясь воздухом, когда твое собственное тело отказывается быть...
Черт, почему?! Это вообще было не с ним, это было с дядей Фордом, так почему каждый раз в кошмаре именно его тело выворачивает наизнанку, именно у него бегут под кожей змеи электрических шрамов?

***

Гравити-Фолс увешан рождественскими украшениями, это видно еще из окон автобуса. Дипперу все эти огоньки кажутся далекими, нереальными. Просто лампочки. Словно это происходит не с ним.
...Словно не он выходит из автобуса, а некто выводит его тело, он же просто следует как привязанный, пялясь в собственный затылок. Пол автобуса заплеван, попадается грязная жвачка. Снаружи снег и сырость, рождественского настроения нет и в помине.
— Дип-доп, что опять нос повесил? — спрашивает Мейбл и щелкает его по носу.
С глаз будто сдергивают тонкую марлевую повязку. Воздух снова свеж, он пахнет соснами и имбирным печеньем, и вечностью, потому что год назад было Рождество, и год спустя будет Рождество, и люди будут вывешивать гирлянды…
...Или не будут. Или прилетит какой-нибудь демон из другого измерения, упадет летающая тарелочка, сойдет с ума триумвират диктаторов в Тайном Мировом Правительстве, и мир кончится. Кончится совсем. Диппер знает, как это бывает. Диппер четыре дня жрал крыс. Если везло, а если не везло, ничего не жрал.
— Диппер, мальчик мой! — дядя Форд машет им рукой, в которую тут же вцепляется Мейбл и начинает его обнимать.
Потом она перепрыгивает на дядю Стэна, который широко и беззаботно улыбается. Диппер встречается с ним глазами.
Улыбка немедленно покидает дядины глаза.
Он-то понимает.

***

Меня зовут Диппер Пайнс, и мы с сестрой приехали на каникулы в самый интересный из всех богом забытых западных городишек.
Здесь замечательные заснеженные елки, как на картинках, дядя Стэн испек пирог (с волосами) и Абуэлита испекла пирог (с вареньем), а Мейбл связала всем, включая Мелоди и старика МакГакета, рождественские свитера. Сегодня мы хором пели пиратские песни, которые дядя Форд и дядя Стэн разучили на Северном Полюсе. Кто бы мог подумать, что там находится тайная пиратская база времен еще семнадцатого века!
Мне совершенно не весело.
Наверное, все-таки со мной что-то не так.

***

— Магнитные пистолеты-шмистолеты — это, конечно, хорошо, — у дяди Стэна спокойный, чуть расслабленный голос и встревоженно-суровое лицо, — но ничего лучше старой доброй пули нет, если хочешь увидеть, как у них лицо пойдет трещинами. Начинать лучше с ружья, а то пистолет еще рановато. Ты, конечно, парень сильный, но отдачей тебя снесет.
На столе в кухне кроме двустволки лежит еще обрез, старый «кольт» и какой-то совсем древний револьвер с барабаном. Диппер вообще-то не удивлен, что у дяди Стэна нашлась такая древность.
— Я с восьми лет в лес с папиным «Ремингтоном» хожу, — серьезно подтверждает Венди. — И все мои братаны тоже.
Она тоже присутствует на «военном совете Пайнсов», и у нее на щеках даже нанесена боевая раскраска: две полосы яркой губной помады Мейбл — зеленой и синей.
Мейбл тоже разрисована чуть ли не под индейца, но молчит и только глядит на пистолеты во все глаза, прижимает к себе абордажный крюк.
Оружие пахнет порохом и смазкой и выглядит на столе странно ненастоящим, будто не принадлежит к той реальности
Дядя Форд разглядывает все это с неодобрительно нахмуренными бровями. Дипперу почему-то кажется, что он начнет сейчас возмущаться тем, как обидели его магнитные пушки.
— Боже мой, Стэнли, — говорит он, — как давно ты последний раз обновлял арсенал? Это же не шутки!
— Эти крошки никогда по-настоящему не стареют, — Стэн любовно погладил револьвер. — Знал бы ты, какие воспоминания нас связывают!
— Я просто рад, что на корабль ты взял обычный «Зиг-Зауэр», — вздыхает Форд и трет переносицу.
— А мне абуэлита и Мелоди не разрешают стрелять, — делится Сус, — поэтому я возьму биту!
Бита у него здоровая, больше похожая на дубину.
— Экспедиция по охоте на демонов объявляется открытой, — неожиданно серьезно подводит итог Мейбл.
Несмотря на уверенный тон, глаза у нее очень испуганные. Диппер встречается с ней взглядом и изображает на лице спокойствие: мол, не дрейфь, сеструха, прорвемся.

***

Меня зовут Диппер Пайнс, и у меня лучшая в мире семья.
Только они мало чем могут помочь.

***

На «военном совете в узком кругу» присутствуют трое: Диппер, дядя Стэн и дядя Форд. Больше никому Диппер не может рассказать все. Даже сестре. Как бы он ни любил Мейбл… нет.
Он не может передать ей это.
Как иссиня-черные тени скользят по голубоватому в сумерках снегу. Как вцепляются зубьями в кожу, и как по венам узорами электрического тока течет ледяная жижа. Как перестают повиноваться руки, как ноги отказываются стоять, как сердце отказывается биться. И вот уже не ты, а марионетка; а ты висишь за собственным затылком, пытаешься глотнуть воздух, которого нет.
А в центре всего статуя… торчит себе из снега.
Все следы исчезли, а этот остался.
— Серая мраморная хрень, — подводит итог дядя Стэнли. — Мне она тоже снится… иногда.
— Ты не упоминал… — Форд смотрит на него, осекается.
Потом встает, начинает ходить по кухне, с досады бьет себя по затылку. Гулкий металлический звук.
— Железяка чертова… — бормочет дядя Форд. — Сколько раз я уже жалел!..
— Ну вот на этот счет не казнись, — усмехается дядя Стэн. — Ты много где себя вел, как козел, но тут твоей вины нет.
— Спасибо, дорогой брат, — дядя Форд дергает углом рта.
Дяди смотрят на Диппера с таким сочувствием, что ему приходится опустить глаза.
— Слышь, я думаю, правильная идея — разнести ее к чертовой матери, — говорит наконец дядя Стэн.
— Прямолинейный подход, — дядя Форд трет подбородок. — Но рациональное зерно в этом предложении есть. Окаменевшие останки Билла Шифра вполне могут быть этакой концентрацией остаточной же энергии, сочащейся сюда из зачиненного разрыва… Уничтожим концентратор — энергия рассеется. Я должен сделать кое-какие замеры…
— А потом мы пойдем и разнесем этого равнобедренного подонка, — подводит итог дядя Стэн. — Давно пора.
На сей раз дядя Форд с ним не спорит. Только кладет руку ему на плечо и чуть сжимает.
Может быть, дядя Стэн тоже задыхается во сне.

***

Меня зовут Диппер Пайнс, и я…
Нет, знаете, все. Кончаю я с попытками вести этот дневник. Все равно нифига не помогает.

***

В предвечерний воздух тонкими чернильными струйками просачивается ночь. Солнце золотым апельсином висит низко над горизонтом, посылая через кружево заснеженных ветвей глубокие угольные тени. Пар от дыхания оседает на меховых опушках курток, и у каждого участника операции «Убить Билла!», как назвала это действо Мейбл, словно собственный снежный воротник. Дубинка Суса покрылась красивыми разводами инея, он несет ее особенно гордо и время от времени вращает в воздухе, будто для разминки.
— Диппер, а у тебя нос стал как у дяди Стэна и дяди Форда! — дразнится Мейбл.
— У тебя сейчас язык таким же станет, если будешь им трепать, — шутливо отзывается Диппер.
На плече у него лежит винтовка, она страшно тяжелая, и ему не страшно. Он дрался с гигантским роботом, путешественником во времени и мультимедведем. Да что там, он и с самим Биллом тоже раньше дрался, и если и не выходил победителем, то к ничьей сводил дело.
Они выходят на поляну.
Билл завален снегом до середины глаза. На его цилиндре лежат снежные шапочки, словно треугольную статую тоже решили украсить к Рождеству. На протянутой ладони — небольшой сугробик. В кошмаре было куда страшнее.
— Знаешь, в чем смысл Рождества? — спрашивает дядя Стэн, который идет по левую руку от Диппера.
— Это древний языческий праздник северных народов, когда люди веселились, зная, что они могут не пережить зиму, — отвечает Диппер.
— Ну ты и мрачняк гонишь, — смеется Венди, которая держится еще дальше левее. Новая меховая шапка надета поверх бейсболки Диппера.
— Но совершенно верно, — замечает дядя Форд. Он держится по правую руку, чуть позади Мейбл.
— ...А смысл Хануки? — продолжает дядя.
— Ну, она отмечает чудо спасения…
— В том, что мы победили наших врагов! — режет Мейбл.
У нее единственной нет оружия, кроме абордажного крюка, но она идет на Билла с таким видом, будто готова разнести его одним взглядом.
— Верно, радость моя, — с гордостью соглашается дядя Стэн. — Ну, парень, тебе первый выстрел.
— Техника безопасности, — добавляет Форд, словно только что вспомнил (скорее всего, так и есть). — Всем держаться позади Диппера.
Выстрел звучит как-то глухо, трескуче. Пожалуй, «пустым» патроном, когда дядя Стэн учил его пристреливаться, было громче. В воздухе начинает отчетливо пахнуть порохом. В глазах плывет, двоится, и Диппер не может даже сразу разобрать, появилась ли на статуе выбоина.
— Ух ты! — довольно тянет Сус. — Чувачок, ты снес ему руку!
— Вперед, Дип-доп! — вопит Мейбл.
Диппер стреляет из второго ствола и начинается возиться с перезарядкой.
— Дай уж и нам, — просит дядя Форд, улыбаясь.
У него небольшой «Глок» и он ловко выбивает щербину в самом центре зрачка Билла. Звук выстрела похож на сломанный сучок и совсем не похож на то, как звучат перестрелки по телевизору.
После дяди Форда очередь берет дядя Стэн, потом Венди. Они стреляют азартно, назначают цели, вопят после каждого попадания. Серый мрамор оказывается на удивление хрупким, крошится легко. Билла не узнать: без цилиндра, без руки, покрытый щербинами и выбоинами он кажется абсолютно жалким.
«Бояться нечего. Видишь, бояться нечего?»
После пуль в дело идет дубинка Суса. Дерево не должно быть прочнее камня, но куски разлетаются под ударами, словно в руках у нынешнего хозяина «Хижины чудес» отбойный молоток. Каждый удар словно выколачивает кошмар прочь. В золотом солнечном свете над полянкой плывет пороховой дым и пар от дыхания, их не отличить друг от друга. Мейбл с довольным видом пинает кусок статуи.
Диппер чувствует… облегчение? Это какое-то полузабытое чувство. Перед глазами все плывет и дядя Стэн, бросив на него взгляд, начинает громогласно жаловаться, что дым слишком едкий.
Да, однозначно, это от дыма. И от мороза. Мороз к вечеру крепчает, но дышать можно. И нужно! Нужно дышать.

***

Ханука уже почти десять дней как закончилась, но Мейбл зажигает все восемь свечей — «в благодарность», говорит она. Честно говоря, Диппер вообще удивлен, что в Хижине нашлась ханукия. Или не удивлен. В хижине может найтись, наверное, вообще все что угодно.
И то, что возле этой ханукии они поют рождественские гимны и пиратские песни, вовсе не кажется нарушением каких бы то ни было традиций. Это их традиции, собственные. Они победили своих врагов. Они заслужили.
Приходят старик Макгакет (теперь уже не очень старик, он подстриг бороду и отрастил волосы, но все продолжают называть его именно так). Приходят Пасифика, и Кэнди, и Гренда. Макгакет играет на банджо. Пасифика сует в руки Дипперу довольно солидную коробку.
— Не подумай что-нибудь лишнее, просто когда мы переезжали из особняка, осталось столько хлама, что класть некуда, — говорит она и тут же отходит в сторону, к Мейбл, держась на стратегическом расстоянии от омелы.
В коробке серебряное зеркало.
В общем, отличный рождественский вечер получился.

***

...черные тени скользят по глубоко-голубому снегу…
«ТЫ ДУМАЛ, ВСЕ ЗАКОНЧИЛОСЬ, СОСЕНКА?»
...черные сосульки впиваются в жилы, пуская в тело вязкую мешанину воды и льда…
«РАЗБИЛ ЯКОРЬ И ЖДЕШЬ, ЧТО КОРАБЛЬ ПОТОНЕТ? ОТ ТВОИХ СУДОХОДНЫХ ДЯДЮШЕК Я ОЖИДАЛ БОЛЬШЕГО!»
...в серебряном зеркале мелькают глаза с желтым отсветом.

***

Диппер рывком просыпается, садится.
В комнате все синее от гирлянд.